Михаил Постников

1.

В русофонном пространстве последних десяти лет интерес к аниме и манге только увеличивается: выходят научные статьи в тематических сборниках[1], старейший кинокритический журнал посвящает отдельный выпуск[2], а крупные стриминговые платформы всё активнее заполняют библиотеки новыми релизами.

Художественная литература осмысляет феномен японских комиксов и их экранизаций своими средствами — здесь уместен показательный случай: 2023 году в серии «Художественная словесность» издательства «Новое литературное обозрение» вышел роман писательницы Юлии Яковлевой «Поэты и джентльмены», который носил жанровый подзаголовок «роман-ранобэ», а по сюжету вполне мог стать основой для аниме по типу «Проза бродячих псов»[3]. Этот прецедент показывает, что отсылки к японской популярной культуре уже могут восприниматься «серьёзными игроками» как достойные того, чтобы оставлять их на обложке книги[4].

Современная поэзия всё чаще обращается к образам, сюжетам и контекстам аниме. Однако это больше свойство новейших практик: в нашем обзоре практически нет авторов старшего поколения (за «среднее» поколение отвечают Александра Цибуля и Анна Гринка). Вероятно, они или не интересуются аниме («бум» аниме в нашей стране пришёлся на середину 90-х, когда центральные каналы стали массово показывать японские мультфильмы, тех же «Сейлор Мун» и «Вольтрона»), или не считают этот пласт культуры продуктивным для своих творческих стратегий. Чтобы удостовериться или опровергнуть этот тезис, я обратился к поэту и редактору Дмитрию Кузьмину с просьбой подсказать кого-то из «поколения “Вавилона”», кто бы творчески перерабатывал аниме в поэтической практике. Он переадресовал вопрос своим подписчикам в соцсети — и уже они вспомнили поэму Фёдора Сваровского «Монголия». Хотя этот пример не кажется мне до конца релевантным, поскольку Сваровский в своих текстах отсылает к «популярной культуре вообще», а не к конкретным[5] аниме — это не позволяет его включить в поле фанатской культуры, важное для этого обзора. Стоит сказать и про исключения. К аниме в своих стихотворениях обращались поэтесса Ксения Шербино минимум с двумя текстами[6] и поэт Вадим Калинин, рассказавший о своей практике в комментариях к посту Кузьмина[7]. Также на работе с аниме «Евангелион» построена книга Яниса Синайко «Ангел-конструктор»[8].

Однако мне важнее посмотреть на преломления этой темы в новейшем письме, поскольку для молодого поколения культура аниме, манги, японских компьютерных игр и др. не просто органична — она окружала их с детства наравне с влияниями других культур.

2.

Разговор о роли аниме в современной поэзии начнём, обратившись к понятию экфрасиса, которое разрабатывал Александр Житенёв: согласно новейшим определениям, это радикально «иное» поэзии и одновременно способ описания объекта средствами другого вида искусства[9].

Аниме-экфрасис показателен и одновременно необычен, он находится в пограничной зоне мультимедийного, не до конца совпадая с киноэкфрасисом и областью изобразительных искусств, но синкретически связывая «словесное и пластическое, явленное и скрытое».

Житенёв отмечает главную особенность современного экфрасиса — активное вмешательство в объект, описание, которое позволяет включить его в исторический или актуальный контекст: «Приведенный в движение экфрастический предмет часто рассматривается в единстве с другими предметами, поскольку установка на пересоздание реальности прямо допускает появление разных “монтажных” структур, включающих как реорганизацию фрагментов, так и наложение деталей. Образ, созданный художником, может достраиваться, исходя из его возможностей, помещаться в сюжет, выходящий за рамки схваченного мгновения».

Максим Дрёмов в поэме «флеш-треш-аниме»[10] выстраивает нарратив вокруг истории уличных войн между левыми и правыми в России нулевых[11], но населяет текст персонажами из аниме-сериалов, начиная с «Евангелиона»:

синдзи икари, опрокинутый в бетонную прорву,
обнаруживает дар левитировать — не лететь, а
только парить — на этой космической свалке, среди
чучел вымышленных животных, угрожающих слогов
школьных прозвищ, в общем, в постсоветском родном
бедламе…

Пространство и персонажи принципиально синкретичны и впаяны в общую историю битвы всех против всех — здесь действуют: штурмовики времён нацистской Германии, которым противостоят коммунисты, персонажи «Наруто», «Невероятные приключения ДжоДжо», «Меланхолия Харухи Судзумии», «Код Гиасс» и других аниме, а также лидеры антифашистского движения Сократ и Костолом. Подобное смешение на метауровне повторяет приём кроссовера или мэшапа, на котором часто строится сюжет самих аниме-сериалов[12]. И Дрёмов не единственный использует такой подход — Ксения Щербино описывает в стихотворении «новая манга» эпическую битву Эдгара По и его помощника Дэвида Боуи с героями аниме «Блич», «богами смерти» синигами, задача которых — следить за успешным отбытием умершей души в мир мёртвых. Часто это связано ещё и с тем, что насилие в аниме (речь о сёнэнах — сериалах, рассчитанных в основном на подростковую мужскую аудиторию) используется инструментально: большинство сюжетов сёнэнов построено на битвах главных героев с противниками, войнах, истории взросления как обретения силы. Смешение реальных и виртуальных героев в едином аттракционе битвы\противостояния также может быть интерпретировано как указание на уязвимость аниме-образности, которая без труда может быть присвоена Насилием[13].

Подобная критика с проецированием аниме-образов и персонажей в реальность встречается и в стихотворениях Максима Хатова «ДИО БРАНДО ВСТРЕЧАЕТ В МОСКВЕ ПЕРВЫЙ СНЕГ»[14] и «СЛИТАЯ КОНЦОВКА, О КОТОРОЙ НИКТО НЕ ПРОСИЛ»[15] — своеобразных опытах рецепции аниме «Невероятные приключения ДжоДжо» и «Атака титанов».

Например, Дио Брандо становится символом инфантильного эскапизма, образом, с которым себя может соотнести деполитизированный девятиклассник:

…до

весны можно будет не думать о
войне и пересмотреть все

серии невероятных приключений
джоджо будто

снова учишься в девятом классе
можно

даже представить что ты
дио брандо

А текст Вадима Калинина «Над пустыней в Неваде», отсылая к аниме «Тёмный дворецкий» про английского аристократа и его могущественного слугу-демона, рассказывает о том, как человечество раз за разом выбирает милитаризм, разрушение и сохранение статус-кво. По сюжету стихотворения из-под земли Испытательного полигона в Неваде выбирается посланник дьявола, который предлагает человечеству взаимовыгодное сотрудничество, обещает решить экологические проблемы, победить нищету и бесправие, встав во главе мира. Но, видимо, политический истеблишмент выбирает не делиться своей властью и бомбит посланника тьмы (символически это очередная ядерная бомбардировка Японии). Стихотворение можно прочитать и как полемическую реплику к цитате Уильяма Черчилля: «Если бы Гитлер вторгся в ад, я бы, по крайней мере, положительно отозвался о Дьяволе в Палате общин».

3.

Другой способ взаимодействия аниме и поэзии — поиск в популярной культуре освобождающих образов и практик, которые можно противопоставить главенствующей системе ценностей, «здравому смыслу», через который мы под воздействием идеологии воспринимаем мир.

В стихотворении Анны Гринки «Ребилд»[16] описание ангела из «Евангелиона» вырастает в плосконтологическую матрицу существования лирической субъектки, «вросшей» в мир после проекта комплементации человечества[17]:

здесь есть одно только лицо
удар за ударом отклонённое
от разных углов
и превращённое
в колючий октаэдр

в этом лице я вижу
ресницы далёких земель
чешуйки друзей, ушедших в него
и ставших участками кожи

октаэдр крутится, источая
казённый пот и вскрытые мозоли
бормотание жалости и злости
рваные шеи
выстрелы и крики
иногда по нему пробегают помехи
иногда от него пробегает щекотка
прямо в глухой затылок

выползает по ниточке
ложится, становится жиром головы
горький и даже ореховый
запах немытых волос
окружает мне пальцы
пока снова и снова банка
роняется и летит
но её никогда не отпустят до пола[18]

Описание приводит к ситуации, когда мир видится в аниме-логике: смена сезона/обновление универсума в конце стихотворения названо «ребилдом», как серия фильмов-пересборок оригинального «Евангелиона».

Александра Цибуля, с помощью отсылки к аниме «Сейлор Мун», отвязывает личное восприятие нового года — и, шире, восприятие вообще — от имперской риторической колеи (связавшей дореволюционный, советский и постсоветский мифы):

Электрический ток в новогодней гирлянде
поднимается по спирали, к крыльям-колосьям, короне
и скипетрам, в целом композиция напоминает лунный
жезл Сейлор Мун, это немного спасает положение и снимает
часть имперских коннотаций[19].

Максим Дрёмов в стихотворении «я много кем работал, всего не упомнить, но теперь…»[20] делает фокальным персонажем водителя исекай-грузовика[21], который поставляет фэнтезийным мирам новых героев-спасителей:

то-то и оно, все ж проходили,
чем закармливают топки утопий, я, можно сказать,
благороднейший из эйчаров, поставляю отборные
кадры; изнывает лапута от нехватки простачка-попа-
данца, гномы-бояре всё никак не дождутся, когда ж
их научат джаваскрипту, в войне между партией феи
и партией моржа гибнут лучшие дщери земли-что-горит-
под-ногами, когда ж долгожданный мир, хотя бы и
сепаратный?

Дрёмов даёт голос даже не второстепенному, а инструментальному персонажу, обнажает кровожадную логику устройства исекай-произведений, в которой совершенно нормальным условием будущего успеха становится изъятие из реальности, и подрывает подобное иерархическое распределение власти и зрительского внимания, предлагая не-эскапистскую социальную альтернативу.

4.

Разнообразные практики работы с аниме-сериалами представлены в подборке текстов, посвящённых окончанию аниме «Атака титанов»”[22], которая была опубликована после совместных тематических чтений[23] в декабре 2023 года.

В кратком предисловии Алексей Масалов отметил, что текстах «рефлексируется как само произведение, так и современность с ее катастрофами и тотальностью дискурсов насилия». Современность действительно в фокусе большинства текстов подборки, но они подходят к поэтической работе с японской анимацией очень разными способами.

Для Дмитрия Герчикова стихотворение «Краткий пересказ аниме “Атака титанов”» — способ отрефлексировать палестино-израильскую войну и вопрос о границе между своими\чужими, так остро напоминающий о себе в последние годы. Артемий Стариков берёт из аниме эстетику боди-хоррора и создаёт монструозный текст «Марс в мехах» (название обыгрывает двойственность ударения: слово мерцает между меха́ми и ме́хами — обозначением жанра аниме, в котором главные герои сражаются, сидя в кабине больших боевых роботов; «Атаку титанов» иногда относят к жанру био-меха). Для Ланы Ленковой текст «Внутри АТ» — попытка осмыслить детство, в котором аниме-культура с одной стороны навязывает патриархальные установки, а с другой, показывает, как иначе взглянуть на взаимоотношения людей. Если обратиться к медиагибридным произведениям, то показательны поэтические объекты Андрея Лазаренко (иллюстрации Евгении Цориевой):

Лазаренко работает с интертитрами в аниме, которые в других тайтлах часто бессодержательны, но в «Атаке титанов» играют роль карточек, объясняющих нюансы сложноустроенного мира сериала. Для Лазаренко они становятся остраняющим медиумом, помогающим взглянуть на как бы незнакомый человеческий мир и увидеть связь между, казалось бы, несвязанными явлениями (кинокамера — кинематограф — гильотина — ядерная бомба — архипелаг Новая Земля). Экфрастическая природа текстов об аниме становится ещё более мерцающей: они остаются экфрасисами, но описывают или уже отсылают к машинерии зрительского опыта, взаимодействуя с теми читателями/зрителями, кому доступно считывание кода.

Отличительной чертой всей подборки становится их «фанатский» характер. Это тексты-фанфики, связанные с событием как в феноменологическом, так и в прагматическом смыслах. Как писала Наталья Самутина, «Главная особенность фанфикшн как нового типа современной литературы, полностью выведенного за рамки литературы как индустрии — это ключевое место читателя и повышенная роль читательского сообщества, обеспечивающие функционирование этого культурного пространства как формы читательского письма, обмена опытом, осмысления множественных контекстов литературного и социального поведения, зоны развития литературного и социального воображения»[24]. В случае с современным поэтическим письмом об аниме мы имеем дело с включением фанфикшн в контексты «литературы как индустрии».

Внимание современной русскоязычной поэзии к работе с аниме помогает несколько иначе взглянуть на тезис Александра Житенёва: «В современном экфрасисе важную роль играет воображение, но связано это не с акцентированием субъективности, а с вниманием к ситуациям, в которых происходит встреча с “неописуемым” или переживаемым как “откровение”. Экфрасис оказывается сферой, в котором происходит работа с опытом, который не с кем разделить — с опытом конституирования “я” на границах означивания»[25]. Механизмы фанфикшн-литературы и внелитературные факторы фанатской культурной жизни способны сделать возможной или хотя бы вероятной коллективную встречу с «неописуемым». И чем больше подобных культурных жестов (в т.ч. поэтических текстов), исходящих из любви к какому-либо (под)жанру искусства и направленных на создание сообществ сопричастности, тем подобная встреча ближе.

[1] Например: Манга в Японии и России : Вып. 1. Субкультура отаку, история и анатомия японского комикса / ред.-сост. Ю.А. Магера, 2-е изд., испр. — Москва; Екатеринбург: Фабрика комиксов, 2018. — 352 с.
[2] Речь о выпуске журнала «Искусство кино» (№5-6, 2022): https://kinoart.ru/issues/77
[3] Ранобэ — пограничная форма японской популярной литературы, в которой классические иллюстрации манги могут перемежаться большим количеством нарративного или диалогового текста. Слово «ранобэ» — японский вариант произношения английского light novel.
«Проза бродячих псов» — манга и аниме, рассказывающих о группе одарённых суперспособностями людей. Одна из отличительных черт серии в том, что главные герои носят имена известных писателей XIX-XX веков: Рюноскэ Акутагавы, Осаму Дадзая, Марка Твена, Николая Гоголя. Способности героев иногда имеют отношение к творчеству писателей.
[4] Ср. с историей термина Pulp fiction после триумфа фильма Квентина Тарантино на Каннском кинофестивале.
[5] Ссылка на конкретные аниме — очень ограничивающее в возможностях поиска материала условие, которое всё-таки кажется нужным соблюсти.
[6] Щербино К. Новая манга // полутона. — 2011. — 8 июля. URL: https://polutona.ru/?show=0708124604 (стихотворения «новая манга» и «новая манга 2»)
[7] Приведу часть его комментария: «Я тоже, понятно, грешен. Большая часть нарративных текстов из двух моих последних книжек “вдохновлены” анимешками. Скажем, текст “Там где всегда пахнет осенью” написан в поезде после просмотра аниме «Очень приятно — Бог” Акитаро Даити. Так же и текст “Над пустыней в Неваде” появился из нескольких анимешек, одной из которых точно был “Темный дворецкий”».
[8] В «Воздухе» за 2018 год на эту книгу напечатан отзыв Эдуарда Шамсутдинова: http://www.litkarta.ru/projects/vozdukh/issues/2018-36/hronika/
[9] Житенёв А. Современная российская поэтология и проблема экфрасиса. — Berlin: Peter Lang, 2022.
[10] Дрёмов М. флеш-треш-аниме // ГРЁЗА. — 2020 — 12 октября. URL: https://greza.space/flesh-tresh-anime/
[11] Ютуб-блог Евгении Вежлян в «Библиотеке Поэзия»: Поэты. XXI век. Гость Максим Дрёмов. URL: https://www.youtube.com/watch?v=ktxp_pzjTUc
[12] Например, главная угроза человечеству в «Евангелионе» — огромные ксеноморфные существа, называемые людьми в честь ветхозаветных ангелов Сакиила, Самусиила, Рамиила и др. В манге и аниме есть и другие отсылки к Библии, хотя создатель «Евангелиона» Хидэаки Ано признавался, что у него не было последовательной системы этих отсылок.
[13] Это проблема не только аниме, но и анимации в принципе. См. историю лягушонка Пепе: https://www.kinopoisk.ru/film/1331982
[14] Хатов М. ANTI ANIME ANIME CLUB // Артикуляция. — 2023 — № 21. URL: https://articulationproject.net/16637
[15] Хатов М. СЛИТАЯ КОНЦОВКА, О КОТОРОЙ НИКТО НЕ ПРОСИЛ // тг-канал Максима Хатова. URL: https://t.me/mkhatov/13
[16] Гринка А. Ребилд // тг-канал Анны Гринки. URL: https://t.me/onionanchorr/479
[17] Полная комплементация человечества — главная цель организации, во главе которой стоит отец Икари Синдзи. План в том, чтобы вернуть человечество и ангелов в состояние первоначального биологического единства.
[18] Ср. с рассказом Анны Гринки «Объекты» из сборника «Экранное зрение».
[19] Цибуля А. Электрический ток в новогодней гирлянде… // тг-канал Александры Цибули. URL: https://t.me/tsibulia_aleksandra/318
[20] Дрёмов М. я много кем работал, всего не упомнить, но теперь… // тг-канал Максима Дрёмова. URL: https://t.me/epigraphpourunlivrecondamne/232
[21] Исекай — термин для обозначения аниме или манги, в которой главный герой (чаще всего живущий замкнутой жизнью мужчина) переносится в другой мир и становится там успешным правителем. Очень распространённый вариант переноса — главного героя сбивает автомобиль.
[22] По ту сторону стен: стихи, вдохновлённые «Атакой титанов» // syg.ma — 2023 — 25 дек. URL: https://syg.ma/@krasnye-chteniya/po-tu-storonu-sten-stihi-vdohnovlennye-atakoy-titanov
[23] В чтениях приняли участие Андраник Антонян, Дмитрий Герчиков, Александр Глазков, Андрей Лазаренко, Лана Ленкова, Яна Полевич, Ксения Пройдисвет, Артемий Стариков (заочно), Евгения Цориева, Максим Хатов и автор этого обзора.
[24] Самутина Н. Великие читательницы: фанфикшн как форма литературного опыта // Социологическое обозрение. 2013. №3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/velikie-chitatelnitsy-fanfikshn-kak-forma-literaturnogo-opyta
[25] Житенёв А. Современная российская поэтология и проблема экфрасиса…

Поэт. Родился в 2001 году. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Занимается исследованиями современной популярной культуры, неконвенциональной русскоязычной поэзии и советской литературы 1920–30-х годов. Работает в журнале «Новое литературное обозрение». Публиковался в проекте Arzamas, журнале «Кварта», на портале «полутона» и др. Живёт в Москве.