☊ грунтовые воды
саше
нос кораблиный шагом твоим продлится
вот на корму одно за другим восходят
беззащитные лица Сада
ты невольник запоминать их все и всего-то
наносить на глазной кристаллик земного телёнка чтобы когда-то
разомкнулись овалы стали кольцом
вкруг прозрачных и бурбонских пальцев последнего чада
как говорить тебе с ним
не отделив оставшегося ребра
по выемке кости струятся дремучие звери колени разъятые птицы
как это можно дарить если ты такой
целый глухое игольное ушко неопадающая ресница
источаются в средний воздух
корпусы чудо из плоти животворной монады
там внутри есть только синица и ей никуда не деться да ей и не надо
только телёнок земной овалы толок в му ку му ку и слепцам в награду
а ребро никуда не встанет оно идёт по воде запоздало
белое как фата и как фауст кипуче
стучит возмущённое и волнуется средний воздух
воссоздаётся прореха и гремит как сущее страшно
там где не было ничего есть ребро и его принимает
одна на весь воздух водонапорная башня
⋋ опорный ствол
я и вижу что сфинкс не прошу исчерпать лицо
в слуховых полых трубках давно пребывает вода
один шуман к ней подпускаем, творимый пó
так лежачему ответному камню
и такая моя пора
поднебесье новорождённому аисту уберечь
неживое тело свербит: ни узнать ни меч
в ножнах твоих не встретит кто неувечен
чересчур непорочно зачат
если так благотворителен дом твой
так спасителен ниц
это грубо и гордиться здесь нечем
я не люблю объяснения этого большеротого существа
из водонапорной башни его тянется только сперва
добровольного духа как укорителен добрый дух
пристально сопрягает пальцы в замок и прячет туда слезу
ни мою ни свою а так
крохотночасословный я всё же спасаюсь ниц
всё же благотворительно открываю дверь
посмотри как руки мои вынужденно для тебя и для всех пусты
нет во мне удивления Сарры нет плодородия Встречи
но блаженность ходьбы
и когда сфинкс снова медленно разевает рот
я невинно целую его и сейсмическое зерно
и наивные руки дрожат
обретая пустотность семейных тяжёлых комнат
ясность песка налипающего на глаз
мы с тобой близнецы только я ничего о тебе не вспомню
⇴ трубопровод
он сводит голубей вглубь рук на зёрнышко разомкнутых
всего на образ там глубоко меридиан-веретено
для пярта долготерпеливо, как стигматы
во лбу у пярта одновременны семь пядей
они неслышно светятся: себя
будь ещё тоньше
но не тронь
не верь в нас
и пярт и голуби становятся покорны
и голубиный зоб воркуя испускает казнь
и порознь горя у башенной пяты у человечьих пят
растут обратно дoски литосферы
они и тоньше и неприкосновенны снова
нельзя измерить колокольчики ни пядью
их месторождение —
их же усыпальница
не ощущают пальцы пяртовы укол веретена
оно плод завязи предугадает ненарочно
слепое жало выпустив в цветок так вот он где
для нас иной и пепельный — не то во снах заранее —
перенимай теперь в пыльцу мой стан мой
позвоночник
перемоли всех голубей обратно в голубя
не опылив до вашего слияния
сосредоточенного блеска лиц в анфас
цветок правдоподобный, ты впереди и с башней из тычинок
каждым кивком бутона упорней в землю ввинчен
ты слишком илаяли ты един а голубей всё больше
и пыльцы желание
✑ резервуар
о трещине черепной заранее неизвестно — она беззвучна
будто с коленной чашечки пьет павший жучок напоследок
или запросто кровь — уховёртка но уховёрткам вообще-то
твоё среднее ухо скучно
о, перепонка немузыкальная, маленький инструмент
для домоседной лягушки с телемаховым брюхом:
треск твой открытого лба изнутри — отражая глухо
себя, отражает только строение стен
здесь голова на траншее множится в головы гидры
ты пущен по самой дремучей и генетически незнакомой,
то есть сосуду с пахучей тиной и допотопной кровью:
ты ни слухом ни духом не старишься вмешиваясь вполсилы
на высоту, где кратер не расщепить — только память
воды но не вода сама перенимает причину
тебя не смотри, человече, ты уже дальше Её середины
толща мандорлы и ты — постоянный — изменились местами
вот она оставляет тебя во внутреннем кирпиче
вот она строя Дом не оставит камня на камне
вот твою раковину моет ребёнок в ванной
на башне лицо трещит исполняя порядок черт
∰ внутренняя лестница
Не хочу никогда узнавать, как тебя назовут, для меня
ты есть камень, пускающий вместо кругов по колодцу полые корни
в жизни лишенной толще,
мелкоглазый тапир, весь в земле, ты — хобот-удильщик
ты одной лишь глубоководностью нехороший
и хороший одним беспорядком, что здесь наводишь
восхожу — за моей обыкновенной ступнёй
чередуются грифельный след и след серповидный,
бесцветный, злорадно бесцветный —
им истираются ископаемые вдоль по твоей окружности
говорю — и по длинному горлу ступая свершаюсь
у тайного твоего рта
наступает дрожь послушания
о, эта радость утратить после усталости обретать:
больше не будет цепи посменных приливов отливов приливов
купол плотно сидит кромешной шапкой-ушанкой на нас, пусть не так намагничен
и пускаются в бег прочь от центра все петли, спасаясь вспять
за последним зелёным лучом, неизбывным и зимним
за вымирания осью тапира. Глаз оконной розы ветров — один
неправилен, тяжко избыточен, неизменяем
ты — намокшая спичка, камень, тень, пребывающая в покое, всё еще только камень
✼ смотровой люк
…гало хранит для тебя терпеливо круглых своих святых
но их страшное множество — неясно, с которым слиться
дудочка и кувшинчик встречают твой дух и под дых
вместе влекут наверх вплетая слабой косицей
к песням невинности, тебя предсказавших, в ясли
воздуха, в гнездо становящееся, во языцех
неотличимы с тобой до полудня мудрец и пазл:
то ли пока непосилен, то ли себя превосходишь —
гало не примет кентавров и ослепляет разницу
это короткий миг, чтобы выбрать впервые, и вроде
ты идёшь по блейковой ассиметричной кости, и где-то —
в дудочке ли в кувшинчике — тебя настигает полдень
блейковы руки в ротонду ведут муравьёв, муравьеда
что если ты всегда был этим же муравьедом
что если ты всегда будешь теми же муравьями
Комментарий
В приближении к циклу:
Очень важны — и давно, неизменно важны — ипостаси гостя, сновидца и дарителя, которому ничего не жалко; и себя тоже не жалко. И тексты об этом, надеюсь, говорят вперёд меня. Как и тут. У каждого текста цикла есть своя карточка-прообраз-страж, и каждый страж — это форма, сложенная из нескольких опытов наблюдения за башнями и её окрестностями (с внутренним компасом-органом); полная коллекция — больше, и собирается к жизни 3 года. Они говорящие, с неизбежностью перенимающие в себя рисунок Встречи; сейчас — то есть прямо здесь — они ещё и отдельные части одной большой башни, выходит вольная и выборочная анатомия — снизу вверх и дальше. А главный с детства прообраз – самая серьезная водонапорная башня из мультика «Ранго» (!).
Легенда карты:
☊ башня из Летней школы и бабочка на коленке В.
⋋ башня паломничества на пути к О. А. и Данте в Саду О. А.
⇴ башня Усть-Нарвы и поток людей близ дома Арво Пярта
✑ башня Кингисеппская и башня полевая — башни затянувшегося путешествия, случайные рамки окна, как когда случайно ночью из машины загадать желание на падающую звезду; улитка преддверия
∰ башня К., вокзальная и страшный висячий монстр на юге Москвы
✼ башня Трамвайная и спил родного мертвого дерева
Дата публикации: 26.11.2024
Полина Ходорковская
Поэтесса, переводчица. Родилась в 2003 году в Нарве. Студентка МГУ им. М. В. Ломоносова (кафедра зарубежной филологии). Публиковалась в журналах «Флаги», «НАТЕ» и др. Победительница суперфинала Чемпионата поэзии им. Маяковского (2024).