саше з
меня не существует и никогда не существовало. всё, что я делала до сих пор не имеет смысла и слава богу. ощущать себя без мякиши — это дерьмово. моя подруга алиса говорит, что это как быть внутри латекса воздушного шара — нутром полой оболочки, роговицы и не мочь подать сигнал наружу. что ты тоже есть, тоже такая сама по себе гелиевая субстанция — морок, тлель. просто у тебя не прорезались зубы и голосовые связки в процессе перманентного переламывания прорастают корнями в кость. от этого каждый раз, каждый, каждый раз, когда она напрягает язык в жесте говорения
море скорбит.
мои затылок и плечевой сустав плохо друг с другом связаны. эти баги называют смещением позвонков и они делают головокружение, от которого мир виден весь, какой есть, в созависимом экстазе бесцелости. девочка саша выучила, что силуэт — плескание этих клякс ч и с т о г о с в е т а и их неспособность выбраться за берег — называется «я». и надо так говорить: «я»,
когда некоторые голосистые очертания требуют ответа. они все ревностно требуют осмысленного о! осмысленного твоего ответа. и это значит сказать «я». тогда можно продолжить
смотреть как твоё жидкое в скорбь всасывает моря, в самый его кариес. и саша касает там, где дыра осыпается в своё гниение. саша касает, как будто это исступленное трение материи её -н е касание- может насытить, заткнуть жор. как будто его живот обтянут кожей, а желчь разъедает вены по осмысленному контуру
но вот она касает, и от её кожи остаются тени, и с каждой новой тенью кляксы выжигают нарративу его еле видимое дление
остаются плевки мазута на моей и твоей роговице — так — что мы перестали видеть друг друга совсем перестали видеть друг друга. как если наше бесформенное бултыхание перестало делать резервные копии созвездий, ловя момент, когда один и тот же атом случайно заел сам на себя, потому что ему надоело шевелиться
я умираю. мне бы хотелось, чтобы это произошло быстрее, потому что разбираться в том, как работают облачные хранилища, слишком холодно
мы все живём в чужом доме
когда саше необходимо обозначить самой для себя свою отличность от всего что кругом
она кричит
и всё вибрирует тени несутся в бомбоубежище
тогда можно делать шаг
саша знает, что зеркало — это «я» и что бумагу с выдуманными ловушками для времени называют календарь. она умеет показывать «вчера» и «завтра» право и лево или наоборот саша путает право и лево потому что это не имеет никакого смысла и слава богу.
т ы и я глубоко слепые люди
кляксы исступленно ищут своё отражение друг в друге или вспышку неслучившегося ступора [смерти]
не замечая как жонглируют в бестелые окантовки вибрациями ч и с т о г о с в е т а
зашитым ртом сося каждый свою трещину
это-то и зовётся облачным хранилищем решаю я захлёбываясь
твоей пеной
в новом эпилептическом припадке мы окажемся все вместе,
малышка из твоего рта сыплются звёзды
ты раздробила челюсть
падая в лестничный проём моих рёбер
все менты сдохли на заброшенной станции
старый трамвай
цвета кислорода с запотевшими
стёклами и просторным брюхом
куда мы не влезли
его нутро набухает электрическим солнцем
твоего еле слышимого дыхания
я стою и вижу, как трамвай уезжает
наше оцепенение ловит вспышка
люди каплют самими собою
становятся чуточку добрее
становятся полезным нефтепродуктом
попавшим в очередную сводку календаря
твоя пена скорбит вместе с морем
теперь мы существуем
теперь мы всё слышим,
саша
твоё касание осталось
одной единственной артерией
тонюсенькой
вибрацией
в трещине роговицы
над исступленной гладью
асфиксии
Дата публикации: 12.05.2025
Даша Сотникова
Поэтка, редакторка, критикесса. Родилась в 2000 году в Москве. В 2024 году окончила филологический факультет РГГУ. Работала редакторкой в журнале «Прочтение». Редакторка зина «Exploring the Uncanny», изданного при немецком исследовательском центре «Käte Hamburger Research Centre global dis:connect». Публиковалась в журнале «Флаги», на портале «полутона» и др. Живёт в Москве.