Ванечка погружает нас в колыбельный аквариум, где плавают меченосцы, боуи, фриппы, гражданские оборонки и гражданские похоронки. Редкостные рыбки, снующие по траекториям сюжетов порванных струн и поющие сквозь стекло нелепого мира.
Андрей Сен-Сеньков
В каком-то смысле книга позволяет проследить и историю музыки, и историю поэзии, причём в мировом масштабе. От аэдов и гекзаметров до блюза и «эры начала тягучего рейва»; от песен малых народов севера, китайских, киргизских, казахских ритуальных танцев до Баха и Аллы Пугачёвой. Всё вызывает волнение в «сверхзвуковой душе».
Из предисловия Дарии Солдо
Я чувствую эту книгу как протяжённый блюз нашего времени — атмосферный фронт боли и радости, постоянно меняющий ритм; непредсказуемый, наполненный тоской по утраченной свободе. <…> При этом перед нами просто хорошая поэзия (а уж про саундтрек молчу; конечно, нужно и стихи прочитать отдельно, и музыку послушать отдельно, а потом совместить чтение и бит <времени> — впечатление потрясающее, которого я не помню в современной поэзии).
Из послесловия Владимира Коркунова
Книга «Мой күй» собирает тексты Полторацкого и музыку самых разных исполнителей/композиторов в некоторый синтетический концерт для внимательного слушателя. Полторацкий предлагает читателю <…> собственный диалог с пространством и размышление не на уровне исключительно текста, но и музыки последних ста лет и культуры как таковой — выстраивает неровное, колючее древо эволюции от анонимного этнического пения к джазовому авангарду. И параллельно штрихами набрасывает ещё ряд эволюционных (?) схем, связанных с кинематографом, с искусством, с языком, которым можно говорить об искусстве, с лакунами в этом языке, с верными и неверными интуитивными озарениями слушателя.
Из послесловия Павла Банникова
йой
ㅤㅤㅤㅤㅤ(Лапландское горловое пение)
1
есть такая песня
которая всегда начинается с середины
и никогда не заканчивается
малые народы
живущие на всём протяжении
бесконечного севера
называют её йой
2
эта песня дороже имени
она даётся человеку
задолго до рождения
и всю жизнь человек исполняет её
когда едет покачиваясь на нартах
моет посуду
дует в волосы своего ребёнка
3
слова в этой песне
легко могут быть заменены
чем угодно:
шумом воды в реке
щёлканьем ночных копыт
коротким случайным свистом
или долгим перекатыванием
молчания на языке
4
однообразная и монотонная
как полуночное солнце
над ледяной пустыней
в устах умелого исполнителя
эта песня превращается в путешествие
к центру огромного колеса
или если хотите сердца
5
умелый слушатель
знающий что йой
не требует украшений
слушает её
как историю одного горла
вибрирующего без особых на то причин
неопределённое количество времени
6
я бы хотел бы услышать
свою единственную песню
но едва начинаю прислушиваться
как сразу же отвлекаюсь на непрерывный шум
будто тысячи голосов сливаются в низком гудении
идущего над землёй сплошного потока пламени
йой говорю я себе это что-то необратимое
это каменное окно
7
это первая песня мира
которая не повторяется
только длится
только длится
не повторяется
первая песня мира
похожая на дрожание
оленьих рогов над тундрой
күй
ㅤㅤㅤㅤㅤ(Құрманғазы / Adai)
звезда рок-н-ролла казахской степи
Құрманғазы
вложил в две струны из бараньих кишок
||
караваны верблюдов лоснящихся
Жібек Жолы
от Китая до Византии
||
босоногое бегство вдоль соляной пустыни
Ақтабан шұбырынды
жёлтый ноготь китайского хана в небе
||
кровавую сумятицу восстания
как голова поэта
Махамбет!
и голова революционера
Исатай!
катится вниз до казачьей станицы и поднимается на
горизонте
||
полыхающий дирижабль
сухими щелчками во время грозы
передаёт сигналы восторга и бедствия
||
подгибая колени
пырақ
пикирует с небесного
жайлау
Don’t you need somebody to love?
звон и трепет
и степь
которую ты целуешь не зная покоя
||
Сарыарқа
Бұқтым-бұқтым
через две минуты
маленький казахский коллайдер закрывается
в воздухе искрит электричество
чувствуешь себя так
будто у тебя только что
похитили лошадь
алма-атинская агиография
ㅤㅤㅤㅤㅤ(Виктор Цой / Игла)
Виктор Цой занимался наскальными рисунками XX века
вот мы и ожили в конце 90-х —
его солнечные олени
близорукие бизоны
длинноволосые носороги
заворожённые каменной челюстью
ведомые серебряным голосом
сидящие на фильме «Игла»
обитатели Тулебаева
героические тушканчики
Кунаева Кабанбай-батыра
тапиры Фурманова
песцы Старой площади
и волки с Арбата
*
мы бились насмерть
с обезьянами в чёрных шкурах
из банды Тупака
за право оставлять
свои петроглифы
на заброшенных гаражах
*
мы выходили стенка на стенку
в кожаных куртках
и узких штанах
против белозубых
любителей многомерных стишков
в широких одеждах
*
мы устраивали капища
в старых дворах
мы хотели жить
мы были живучи как кошки
*
время рухнуло
Цой погиб
Тупака застрелили
металл потерял в цене
*
/мы всегда это знали
но продолжали сражаться
за живого мёртвого бога
который уже никогда не воскреснет/
*
мы были равны /мои чёрные братья/
в искусстве войны и пения
*
не смогли истребить друг друга
и проиграли совсем иным
разноцветным инопланетным гостям
с двойными зрачками
высадившимся на нашу последнюю совместную дискотеку
*
мы погибли в рейвах ночных пожаров
мы ушли из Казахфильма
*
остались только детские наскальные рисунки
подростковые граффити
и бессмертные песни
тех кто посмел умереть за нас
*
Моро
падает на колени
в снег укутавший лапы тянь-шанских елей
мимо него я иду на войну и в школу
под его внимательным взглядом я кусаю первые губы
и записываю последние сказания этой эпохи
*
доктор Моро
протягивает мне
бронзовую зажигалку
на мол брат прикури
зря что ли
столько лет
ты стоял на этом же месте
*
кадр вспыхивает
и призраки нашей веры
идут нескончаемой вереницей
четырнадцать лет спустя
под теми же фонарями
*
22:54
*
убийца исчезает между деревьями
убитый поднимается вверх по заснеженной улице
*
алма-ата
1988-2018
*
*
*
взгляни на меня
*
ответь
бах
ㅤㅤㅤㅤㅤ(Kendrick Lamar / Bitch, Don’t Kill My Vibe)
В черновиках к «Вариациям» Баха,
на расшифровку которых понадобилось
триста лет кропотливой работы,
химическим карандашом на полях
записаны точные координаты,
временные отрезки,
случайные ноты,
мимолётные мысли
и почему-то искажённые
имена:
• Beathoven
• Sati
• Prokoffiev
• Shonberg
• Paxmanin
• Chlem Gould
• Lamar K.
и т.д.
Особый интерес для исследователей представляют
фразы типа:
«Господь, верни консервный нож»
и
«Какие же все идиоты».
Само собой, к этим черновикам
написаны многотомные тома комментариев,
и только одно
у непримиримых представителей разных школ
не вызывает сомнений:
это
действительно
его
почерк.
***
ㅤㅤㅤㅤㅤ(Van der Graaf Generator / Out of My Book)
Погаснет новый генератор
и свет во тьме лишится прав,
но будет старый генератор
работать вечно ван дер грааф.
хлебников
ㅤㅤㅤㅤㅤ(Хвост, Аукцыон / Бобэоби)
игги и боуи
боуи в игги ли
игги ли в боуи
оба ли в обуви
зиг зиг зиги
бо бэ оби
боуи в обуви
игги без боуи
блюз
ㅤㅤㅤㅤㅤ(Юрий Наумов / Никак не похоже на блюз)
в середине 2000-х
я возвращался домой
по вечерней Алма-Ате
(читай: вечернему Алматы)
и меня остановили
ребята с длинными волосами
и сказали что я должен
с ними пройти на блюз
(читай: столкнуться с немыслимым)
я согласился
и в полутёмном зале
увидел гитариста
похожего на индейца
с горбатым носом
кудрявым хвостом
до пояса
и девятиструнной гитарой
то что он играл
не было никак похоже на блюз
(читай: было подлинным блюзом)
ангелы слетались на его бормотание
и он аккуратно нарезал этих ангелов
на ровные полоски
да он нарезал слетавшихся ангелов
на тонкие полоски света
и укладывал их перед сценой
потом я узнал
что этот индеец
родился в Сибири
и перед самым распадом Союза
уехал на родину блюза
но вместе с ним
мы были в тот вечер
на родине блюза:
в тёмной комнате
прорезанной длинными полосками света
все звуки родом из этой комнаты
все звери родом из этой комнаты
все мы родом из этой комнаты
конечно же это
никак не похоже на блюз
как всё изнутри не бывает похожим на себя снаружи
но индеец с длинными волосами
ударяет ладонью по стенке
и мы проваливаемся сами в себя
и бесконечно плачем от счастья и ужаса
(читай: безначально вибрируем)
и нам абсолютно не важно в рай мы летим или в ад
вот будет встреча бэйб
когда никто не вернётся назад
регги
ㅤㅤㅤㅤㅤ(Bob Marley / Smile Jamaica)
когда я снимаю наушники
то слышу настоящую музыку
регги
пульсирующую вместе со стенами
дома
в каждой точке земного
шара
в каждом сердце под каждым
кустом
когда я закрываю глаза
то вижу три повторяющиеся
картины:
растаман бежит по футбольному
полю
с мячом танцующим между его
ступней/
музыкант прячется на втором этаже
студии
от бесконечных выстрелов
снизу/
спокойное лицо Боба Марли с дредами
выпавшими после химиотерапии/
— Джа, — говорит, — это музыка
и улыбается/
джаз
ㅤㅤㅤㅤㅤ(BARRE PHILLIPS & URS LEIMGRUBER & JACQUES DEMIERRE / PATYOLAT |2|)
самая медленная музыка в мире —
медное здесь ленное сейчас
трио великих: «— что мы говорим смерти?
— джаз»
контрабасист обнимает вертикальный гроб
в форме нежного женского тела
как бы случайно во сне задевая
его потаённые струны
клавишнику хорошо — он вышел на пенсию
и каждый день прогуливается по клавишам:
белый снег похрустывает под ногами как электричество
чёрные деревья вырастают на фоне как соучастники
сделки с чёрным дроздом выходящим на просеку
саксофонист с некрасивым лицом буковски
изъеденным оспинами джазовой импровизации
разбирает на сцене — к чёртовой матери! — свой инструмент
и с мундштуком во рту
не торопясь роняет золотые детали его в изначальную пустоту
дождёмся ли мы — утянутые музыкой жизни
на самое дно акустического колодца —
финального звука падения?
учитывая что большой взрыв — это эхо
будущих аплодисментов
Послушать саунд-трек к книге.
Дата публикации: 19.03.2025
Иван Полторацкий
Поэт, филолог, преподаватель. Родился в 1998 году в Алматы. Окончил литературный мастер-класс ОФ «Мусагет» под руководством О. Б. Марковой и В. В. Бадикова. Выпускник отделения филологии ГФ НГУ (2011) и аспирантуры Института филологии СО РАН. Стихи публиковались в журналах «Апполинарий», «Сибирские огни», «Реч#порт», «Знамя», «Лиterraтура», «Шо» и «Ышшо Одын», а также на порталах «полутона», «Солонеба» и др. Автор нескольких поэтических книг, в т.ч. «33 единицы зелени» (Алматы, 2023) и сборника документальной прозы «Правдивые хроники Академгородка 2:0» (Новосибирск, 2132). С 2021 года ведёт семинар поэзии в Открытой литературной школе Алматы. Редактор в журнале «Дактиль», новосибирском независимом журнале «Реч#порт» и тг-проекте «Метажурнал». Один из организаторов музыкально-поэтического театра «Открытие Порта». Живёт в Алматы.