«Стихотворения, сидящие на двух стульях» (в книге также участвуют репродукциями своих работ известные, имеющие международное признание, казахские художники Асия Хайрулина и Кадыржан Хайрулин [соавторы книги. — Ред.]) — это предпринятое автором своеобразное испытание поэзии на прочность. Он будто ставит перед собой задачу выяснить: какой объём тяжести — изобразительной, порождённой воображением поэта и его даром увлекательно рассказывать о своих внезапных, спровоцированных чужим искусством вспышках фантазии — способна выдержать (всё же уточним) именно его поэзия.
Книга делится на две части. В первой на правых сторонках разворотов (слева всюду тексты с переводами на английский, выполненными Эммой Джордж) репродукции картин Кадыржана Хайрулина, во второй части — произведения Асии Хайрулиной. А если быть более точным, то они, тексты и картины, не соседствуют, а взаимодействуют друг с другом и чуть ли не взаимопроникают (во всяком случае, такое приходит в голову по мере чтения).
Эти небольшие стихотворения в прозе (называю их так условно) обладают зримой плотностью, не уступающей, как мне кажется, фактурной основательности изображений, с ними соотнесённых.
На картинах Кадыржана Хайрулина обломки интерьеров, фрагменты стульев, выглядывающих из-за стола, видных только своими спинками, куски пола, куски стен, лампа без стеклянного убранства, кривовато свисающая на шнуре с потолка, точно выбитая из привычного существования, и нигде ни души, кроме присутствия души самого художника, передавшего предметам обстановки свою тревогу и бессилие объяснить этот мир. Иногда на стенах этих загадочных интерьеров небольшие картинки, такие же непроницаемые для рационального осмысления. И всюду теснота. Её Сен-Сеньков раздвигает с помощью воображения, и в разлёт фантазии вовлекаются самые разные детали, например, небольшая картинка в картине — автор спрашивает, может ли она существовать сама по себе, и заверяет нас в том, что ускользающее равновесие будет восстановлено: «Четыре окошка как четыре ножки стула делают возможность такого существования устойчивой». На другой не менее загадочной картине интерьер с остановившимися часами на стене, пол там вроде как плавится, образуя воронку, которая то ли стремится поглотить одноногий покалеченный стул, то ли на наших глазах выталкивает его из себя. И поэт замечает: «Ножка — это ствол. После того, как стрелки стали длинны и неподвижны, началось обратное превращение в клён или вишню».
Сен-Сеньков далеко отходит от экфрасиса как жанра, он лишь обозначает его пределы, а скорее (и от подобного впечатления порой не отделаться), его невольно пародирует, показывая, что визуальный образ для него не догма, стесняющая поэта, а повод для освободительного и сокрушающего всякие преграды творческого порыва. И чем поэт оказывается на этом пути дальше от канонов, чем ближе он подступает к сокровенному и скрытому от поверхностного взгляда замыслу художников. Во всяком случае, он умеет в этом нас уверить.
Картины Асии Хайрулиной, казалось бы, ещё менее доступны для поэтических опытов преобразования, какими занят Сен-Сеньков. Они абстрактны, практически лишены опор, облегчающих восприятие. Страшные лопнувшие то ли пузыри, то ли ослепшие глаза, может быть, призраки глаз или каких-то существ. Но стремительное головокружение фантазии рождает у поэта единственно верную догадку: «Букет как коллекция циферблатов с огромным количеством акварельных стрелок. Есть те, что показывают столетия. Есть те, что показывают миллисекунды. Но движутся они с одинаковой скоростью — отсутствующей. Они застыли как ресницы животного перед тем, как оно моргнёт в последний раз».
Поэзия и живопись как будто вступают в химическую реакцию: одной капельки поэтической субстанции, оброненной на картину, оказывается достаточно для того, чтобы тут же рядом возник непредсказуемый в своих деталях, а значит, подлинный образец словесной метаморфозы, переработавшей/перемоловшей первоначальный образ. И если пойти ещё дальше, то можно предположить, что помещённые в книге, на нечётных страницах, живописные загадки — это что-то вроде заданий для искусственного интеллекта, так сказать, промпты наоборот. При таком допущении поэтическое устройство Андрея Сен-Сенькова обнаруживает свои лучшие и весьма редкие качества, позволяющие преобразовать практически любую (невербальную) реальность, сделать её родным, кровным материалом, сутью своей поэзии. (Разумеется, я ни в коем случае не умаляю значение интереснейших и успешно развивающихся опытов с ИИ.)
И ещё я подумал, что поэтической книге, чтобы выжить (в привычном материальном воплощении, как говорят, в бумаге) в эпоху триумфа цифровых технологий, со всех сторон теснящих одинокую поэтическую фигуру, желательно стремиться к тому, чтобы она, эта книга, стала подлинным артефактом, неповторимым и оригинальным во всех отношениях.
В финале книги картина Асии Хайрулиной, показавшаяся мне наиболее трагичной: ваза с длинным, торчащим из неё стеблем (он увенчан чем-то вроде бутона); ваза почти сливается с фоном, испещрённым царапинами или трещинами, так сказать плоское на плоском, и этот плоский предмет хочет вырваться в третье измерение, у него для этого есть все данные, но вот… получится ли.
белый цветок: одинокая тень
я печально двухмерна
среди трещинок
ещё кто-то
зачем-то постоянно повторяет
мои движения
похож на белый дождь
который нарушает авторские права снега
дотянуться и остановить его я не могу
но как же он похож на цветок
в этом белом дополнительном измерении
Очень полезный и, на мой взгляд, весьма вдохновляющий опыт оставляет в уме и сердце по прочтении книга Андрея Сен-Сенькова «Стихотворения, сидящие на двух стульях».
Дата публикации: 24.04.2025
Георгий Геннис
Поэт, переводчик. Родился в 1954 году в Москве. Окончил Московский государственный педагогический институт иностранных языков им. М. Тореза. Работал в издательстве, затем в 1990-х и в начале 2000-х годов редактором на телевидении. Впоследствии вернулся к издательской работе. Стихотворения публиковались в журналах «Черновик», «Арион», «Воздух», «TextOnly», «Цирк “Олимп”+TV», POETICA, «Лиterraтура», «Двоеточие», Helikopter, альманахах «Абзац», «Артикуляция», на порталах «полутона», «Солонеба», EastWest Literary Forum и др. Участник ряда антологий и сборников, выпущенных в рамках ежегодных фестивалей верлибра. Автор нескольких поэтических книг, в том числе сборника избранных текстов «Чем пахнет неволя» (М.: Новое литературное обозрение, 2019), с которым вошел в короткий список премии Андрея Белого. Стихотворения переведены на английский, немецкий, шведский, сербский и болгарский языки. Перевел с французского и английского языков ряд книг, в том числе биографии художников Анри Руссо и Жоржа Сёра. Живёт в Москве.