*
посв. жл
со мной говоришь или нет? мне кажется будто да,
но стою в лабиринте зеркальном, блин, я что,
всё ещё не наигралась?
хотя соль игры уже вывезли контрабандой
всякие слёзы-смерти, мгновения-до-пробуждения,
кристальные перья-варианты на безупречных крыльях
того, кто нашёл нам уже то место,
где больше ничто не преломится;
и в дальнем зеркале я уже вижу, как поднимаю руку,
а здесь только свет змеёй ленивой
на неё завязывается:
здесь вещи не слишком-то любят друг друга,
в основе сидят поодаль и зло плюются —
и в этом-то весь мой воздух и моё время.
сегодня фантазия меня настроит, как инструмент свой,
пока я под ней сижу, под водою будто,
и ни одной смешной шутки здесь не придумать,
ни одного предложения в нужном порядке.
и моим голосом только вода разливается-заливается,
так, что в шторме всех разъярившихся,
мировым приколом прирученных литров
моего питьевого голоса
будет слышаться только:
«ништяк», «ну дела», «прикольно» — и это о боге, —
а на берег вылезут одни жесты:
смотри за руками, смотри за руками, смотри: за моими руками
бездна распахивается, как бабочка растождествляет крылья
на нежном утреннем стебельке в том поле, в котором все лошади скинут подковы —
а они ещё и съедобны, прозрачны, будто бы все из сахара — но ласковее, безвредны,
как здоровый сон… как здоровый сон, дорогая,
а связи всё слабнут и крепнут — ведёт корабли свои смысл сна, и те — паруса его,
одежда растёт изнутри, вся задуманная, как лепестки на цветочке,
и нежность вся различаема; блин, ты меня понимаешь; сердце разламывается,
как небо рассветом, блин, что такое; ну мы в одну сторону смотрим,
ну больше никто не видит! а болтать, блин, всё-таки не умею,
только знаю, что бездна преодолима, ну и хватит с меня того знания;
а те, кто не знают, — им-то мост и чешется строить, но я не об этом;
на завтра назначено излечение, смех, фейерверки, и вот ещё:
все ребусы вывернут, как карманы
неслучайно пойманных на проверку,
и в плёночке взгляда рыбьего в водах тихого,
в плёнке взгляда небьего на бескрайний песок ебучего,
отменят такие слова, как: зря, ошибка, вчера, слишком много…;
вчера я была тупее и ближе к богу;
но я ещё встречусь с тобой в безмозглом и вечном, где не окинуть взглядом,
ни небьим, ни рыбьим; но, если захочешь, его, как зверька доверчивого, мы сможем
позвать из глубин случившегося,
равно отменившего случай,
тогда ты увидишь:
на меня, как на стебель нежный, татуировки твои будто бабочки сели,
трясутся, будто сейчас проснёшься,
и одежда на мне — будто нет её, но сама я своя одежда; но уже мы проснулись; всё сравнили и связь настроена; всё приладилось; вот теперь-то мы знаем друг друга, бога
*
только злит любовь, надежда, гора, и рассвет её пилит на злящие валуны,
соль на них собирается, чтобы злить меня своими сияющими кристаллами,
и в решётках кристаллов мечется ярость моя, и ещё я смотрю тупым взглядом, распахнутым взглядом, разорванным взглядом
разрезаемой вечно души в каждой части своей тупой, смотрю взглядом тупым, тупая смотрю на дерево
и дерево,
как же ветви вырастут без углов, как кора повторит волну без участия бога, без света для рифмы и отражения,
дерево участливо из меня, заинтересованно из меня, слюняво своим рассветом зазубренным в чёрном рту, как ребёнок собаку
ярость мою зовёт, и она выходит, умнее меня, и меня зовёт,
отовсюду ярость моя меня позовёт по имени;
и как к водопою я к ней вернусь, буду пить её, смотрящую, как
наша зависть, свища, возле неба треплет листву и развевает всякое,
и посверкивает надежда, сплюнутая луной, и восходят из неё.. восстают из неё.. а мы будем пить друг друга в углу любви, на краю любви
и не пошевелимся
*
безо всякого звука на окраине разводят костры великие мысли, о спасении и о том,
как исторгнуть из человека
то, что делает его человеком, и поднять над собой, как флаг,
лишь бы увидели и забрали; безо всякого звука, и песню апрельской птицы или даже удар сердца,
или твой голос
они держат в двух своих пальцах, переламывая им горло;
весеннее солнце распарывает нити, которыми я вшивала
бездну в свой рот,
чтобы каждое слово являлось чудом —
ты же видела пальцы лазаря на руках кадавра?
крепко берётся обманывать меня весенний воздух, будто снова любовь клянётся быть вечной, или
вечность сама на меня взглянула, или
кто-то позвал по имени.
для чего мне вообще в груди эта ваза, боящаяся воды и презирающая тюльпаны?
ничего никому не хочу, кроме
того чтобы выбить лоб склонившемуся над нами
небу
и, опрокинув,
уплыть с вами в нём, на голубой лодке
Дата публикации: 28.04.2025
Тамара Жукова
Родилась в 2002 году. Учится в Литературном институте им. А.М. Горького. Публиковалась в проектах Feminist Orgy Mafia, «Артикуляция», POETICA.