Литературный онлайн-журнал
Лента

Стихи об античных городах

* * *

Тиберин[1], гений Тибра, главный римский житель,
между твоими пальцами Тибр и в вашем общем горле два
младенца
ты боишься сделать глоток и только дожди питают тебя цветёт фаланга
Мульвиева моста
тебе пришлось подставить вместо рук спину и городская река стеной
упала на город когда по мосту проезжал триумфатор
а на его белых плечах невесты из всаднических семей а на их плечах
Клеопатра Цезарион
и все солдаты раздевшиеся донага чтобы перейти вброд
над их головами парили доспехи
(твои уши залиты водой, но я скажу тебе — для Цезаря все вокруг римляне,
мой текучий гений, что римляне, что аллоброги, и только римляне — греки)
и в тот день у тебя как у горы появился хребет но на следующее утро исчез
словно огромная рыба
словно Эней в акрополе ещё не предавший Трою
он возложил на могилу отца шерстяную повязку или бросил с размаху
стеклянный мяч

ты завтра встанешь и в твоё русло лягут смоквы срезанные верхушки холмов
мягкая окрашенная кожа

лента длинная лента Тибра которую ты хочешь пить     

* * *

на копье принесли тебя в тяжёлом сабинском вине плеснули на белый,
белый шёлк на стенах
Квирин[2] остророгий холм
предельно долгий гласный в моей волевой речевой гимнастике — пусть
сабины вернутся за тобой

ведь ты как цапля стоишь на одной ноге и внутри тебя —
ещё живой человек

Марсу,
Марсу-отцу строят здесь храмы за городскими стенами много,
много храмов

а сабины эти наклонные люди холмов
ходят цепляясь за коренья и глупо дарят своих богов вскоре они подарят и
свой язык латынь задышит в их сухих глотках

уже сейчас в чести двуязычные сабинянки с римскими младенцами на руках
как с ажурными щитами
Рим-то город коренных мужчин и двуязычных женщин
детям по рождении вырезают здесь лишний язык

зачем ты даёшь им своё имя — квиритам? режь воздух
между Сабинами и Римом

Ромул украдёт тебя самого   

* * *

безголовый Леонид прибит к персидскому кораблю, голодна его
нагота, чёрная похлёбка в море кипит, луковая голова в рыбьих глазах, ты,
кровь, и ты, чечевица, у вас одна глотка на двоих — алый ячменный хлеб.
Аполлон плюнул Кассандре в рот, плечи её ах, нежны, желанны, в яркой
радужке девы плывёт голова спартанского царя, и яростно плывут феспийцы,
а за ними семьсот отрезанных языков. о фиванцы, крикните в четыреста
глоток, четыреста алых глоток, и вам со дна моря ответит Лакедемон.
изнеженный сын Дария, как украшено твоё судно! тебе и здесь
не отказал вкус, о высокий, высокий персидский царь.
на мускулистых руках твоих, на шее и голове массивные золотые цепи,
а на корме тело Леонида.
у тиары твоей огромные золотые львиные головы, у рубахи пурпурный цвет,
а на плечах Фермопилы, печные кипящие горшки.
египетский чешуйчатый панцирь на твоих рёбрах, из жил самого сильного
животного скручен твой лук в тридцать стрел, тридцать камней
в твоей праще, а в руках длинный, длинный деревянный кол, и на нём голова
Леонида, —
заходится в жарком смехе шар твоего кадыка, и раб с бронзовым опахалом
суетится у плеч твоих, о перс, великий потомок Кира, проклятый
греческими богами.

корабль Ксеркса от страха втягивает в себя киль, над морской водой
солнечным заревом встаёт темя Спарты.  

* * *

мой город лежит на реке, с детства Орей[3] учил меня ходить по воде. два
акрополя теснилось в нём. я, смертный юноша, знал Эос, на заре, незрячий,
дул в ноздри её коням Лампу и Фаэтону, Гелиос открыл мне глаза, о боги,
как ослепительна Эос, эти розовые плечи, шёлковая лента в тающих волосах,
но она привела за собой днём Гемеру с ласковой розой рта, та ушла, и
Геспера на западных берегах Океана вечером целовала мой лоб. три
женщины, три женщины в шафранных одеждах, с кем я был? у меня есть
сети, но нет силков. у меня снова есть глаза, но мне, великану, не разглядеть.
знаю одно — Эос мне подарил Арес, и он, именно он, с вросшим в голову
шлемом, — даритель моих нежных теней. пойте, Аполлодор и Гомер, о нас
с Эос, дуйте, северный, западный и южный ветры, о нас с Эос. в её комнате
сухое тело Титона, он крошечная игрушка, и я, Орион, золотая цикада на
груди Аполлона.  

Библ

я сейчас построил мост между Эфесом и Библом — осмелев,
хотел ответить я Павлу, но в эту секунду я родился в его устах
и мог только вдохнуть эфесский воздух.
мы, пришедшие послушать его, стояли на солнцепёке и смотрели
на измученного странствиями Павла, никто не задавал вопросов, на крупной
лошади подъехал легионер, лошадь не хотела стоять на месте, запах
римского пота всюду в Эфесе, уставший Павел говорил всё тише.
нас было мало, неделю назад к Аполлосу пришло и то больше народа.
впрочем, день сегодня слишком жаркий, да и дела не оставить.
Аполлос не упоминал Святого Духа. я внимательно слушал его, но тогда
не родился.
Павел почти шептал, потом он ушёл, и все ушли, сосед звал меня «Колот, все
разошлись, иди домой», но я остался.
в руках у Павла был город. влиятельный древний город,
даритель, ему по щиколотку молодой Рим. тысячу лет назад египтяне
мечтали о кедре с севера и плыли в Библ
за ценным деревом. там происходило важное,
кедры и кипарисы грузили на египетские библские корабли,
а через сотни лет к нам в Грецию начали возить папирусы — библос.
я переминался с ноги на ногу, хотел найти Павла и поговорить с ним
один на один, но потом подумал, кто я в сравнении с ним, ничтожный житель
малоазийского города, пусть и сильного, но не такого сильного, как благая
весть в устах Павла, умеющая рождать людей.
финикийский город остался в руках апостола, в разные стороны от головного
храма лучились крепкие улицы, за городом открывались взгляду поросшие
густым лесом горы.
книга обретала имя города, уже сожжённого амореями и восставшего
из праха, Павел ел ячменную лепёшку, запивая её водой, возле него
никого не было, эфесяне любовались уходящим в солнце мостом.      

Разграбленная Троя

морю больно, резок киль корабля Менелая, прожжена дорога к нему
для Елены.

Вергилий, видишь, в грубых мешках несут к Дарданским
воротам розовые плечи и кудри Елены, кто-то посадил её, задыхающуюся,
на закорки, кто-то вынул её изогнутый кинжал из спины не дышащего
Деифоба. почему ты молчишь об этом, Вергилий?

Менелай, как пёс, с разбегу бросается на Елену, заточенный с двух сторон
клинок между их щеками.

никто и не вспомнит о Елене и Менелае.

яркие глаза Кассандры в ваших
глазницах, Вергилий и Аполлодор, её ужас перед Малым Аяксом в ваших
раздувшихся ноздрях.

Τροία, Троя, как ты уместилась потом в зрачок фригийца, в пустой зрачок,
неужели ты была крошечной, Троя? с городской стены твоей
упал ребёнок, осиротевшая Андромаха бежала к самому древнему лавру,
туда, где на пороге собственного дворца был зарублен старый Приам. земля
в этот миг поглотила Лаодику.  


[1] Тиберин — гений Тибра.
[2] Квирин — божество сабинов, вошедшее в римский пантеон, одна из ипостастей Марса, в более позднее время отождествляется с умершим и обожествлённым Ромулом. Квириты — римские граждане.
[3] Орей — город в северной части острова Эвбеи.

Дата публикации: 31.01.2025

Елена Зейферт

Поэт, переводчик, критик. Родилась в 1973 году в Караганде (Казахстан). Профессор Российского государственного гуманитарного университета, ведущий научный сотрудник Московского государственного лингвистического университета, доктор филологических наук. Член Союза писателей Москвы и Союза переводчиков России. С 1997 года ведущая литературного клуба «Мир внутри слова» и литературной мастерской «На Малой Пироговке».

Публиковалась в журналах «Новое литературное обозрение», «Знамя», «Октябрь», «Дружба народов», «Литературная учёба», «Новая Юность», «Волга», «Урал», «Нева», «Крещатик» и др.

Автор восьми книг стихотворений, русско-немецких книг-билингв «Namen der Bäume/Имена деревьев» (в авторском переводе), «Античные стихи»/«Antike Gedichte» (в переводе Венделина Мангольда), сборника стихов и прозы «Малый изборник», прозаических книг «Сизиф & К°» и «Плавильная лодочка. Карагандинская повесть», серии книг для детей, книги критики «Ловец смыслов, или Культурные слои», монографий и учебных пособий по литературоведению и др. Составитель антологий поэзии и прозы.

Лауреат главной литературной премии федеральной земли Баден-Вюртемберг (Штутгарт, 2010), лауреат Премии Международного литературного фестиваля им. Алексея Парщикова «Дирижабль», известной также как Alexey Parschtschikow-Preis (Берлин, 2021) и др.

С 2008 года живёт в Москве.