Елене Фанайловой
1
Сохранилось видео снятое на мой первый айфон
Тетя Маша на деле не тетя а сестра деда Романа то есть двоюродная бабка
На крохотной кухне в розовом халате с запахом и выцветшими леопардовыми пятнами варит рисовую кашу
На табурете у ее ног на старой газете лежат два кирпичика свежего белого хлеба
Она варит кашу как полагается – молоко закипает и потом в чугунном котелке каша томится еще несколько часов вся в желтых масляных пятнах
Слышно сливочный запах слышно шкворчит сало на сковороде, будет суп
На деле сестра не деда Романа а деда Рафика
Деда звали Рафиком а по-русски для удобства звали Романом
Его жена бабка Валентина говорила что Рафик на русский переводят как Роман
Как если вода по-русски и су на татарском языке, у этих имен есть референт
Прозрачная жидкость с химической формулой H2O
На деле не Маша а Миннегель апа Маша по-русски Миннегель по-татарски
На видео Миннегель апа стоит в солнечном дне как в янтарном осколке
На голове у нее белый аккуратный тюрбан похожий на плетеную булку
Под тюрбаном – длинные по колено волосы спрятаны от человеческих глаз
Говорит: соседка увидела волосы на днях и они полезли клоками
Коричневые от старости суховатые руки ловко перебирают чистые чашки
Глаза еще черные как мокрый каштан но уже не видят
Что на блюдце осталось несколько хлебных крошек темно-зеленая укропная травка
Миннегель апа в солнечном утре гремит посудой
И говорит – по сути муж бесполезен только и делает что ест да храпит
Но в жизни он нужен любой женщине
На вопрос зачем отвечает – чтобы в старости было с кем поругаться
Я смеюсь на ее слова
И она тоже смеется и грозит мне пальцем
Я смеюсь от напряжения и одновременно ощущаю томленье от ее близости здесь в этой душной кухне
Тело Миннегель апы такое живое и крепкое как тело поджарой собаки
Она страдает гипертонией но все равно поднимается в пять утра чтобы набрать клубники на скалистом огороде и продать ее в Ялте вместе с тугим зеленым инжиром
Стройный стан острые груди в конусовидных чашках бюстгальтера поднимаются при вдохе
Грушевидное туловище –
Все это очень живое и кажется вечным
Кажется очень опрятным
Она по-девичьи смущенно заправляет указательным пальцем прядку волос под тюрбан
И ее яркие глаза наливаются влагой
Ей приятно получить от меня букет свежих остро пахнущих хризантем
Она даже кокетничает со мной освобождая цветы от хрусткой бумаги
2
Я люблю белые хризантемы
Они бывают похожи на ромашки но есть сорт «Карнавал»
Тугие лодочки лепестки собраны в богатую шапку и в сердцевине
Нежное салатовое пятно
Такие цветы я дарила Миннегель апе и такие цветы я дарила матери
Кстати дед Рафик тайком отнес ее в ЗАГС и там зарегистрировал под именем Анжелла
С двумя буквами «л»
Анжелла в честь Анджелы Дэвис
О чем он думал тогда называя дочь в честь черной американской феминистки
О чем он думал когда наматывал на кулак вафельное полотенце и бил в живот мою бабку
Я люблю белые хризантемы
Они похожи на всех женщин моей семьи
Тугие ароматные острые
Аромат такой спелый такой тяжелый
Аромат тяжелый как боль
3
Мать говорила что она похожа на тетю Машу
Ореховый оттенок глаз и татарский скуластый череп
Смотря в зеркало с презрением цедила «татарва»
Крохотный нос которым она так гордилась
В нем было столько кокетства
4
Собираясь в Казань я взяла с собой несколько книг:
«Прочти мое желание» Ирины Жеребкиной
«Хрома» Дерека Джармана
И в последний момент захватила «Улицу с односторонним движением» Вальтера Беньямина
Кстати о Беньямине и уже набившем оскомину Ангеле Истории
Есть особый вид русского левого мазохизма
Читать про Ангела Истории и воображать что это ты несешь томный меланхолический взгляд
И беспомощно смотришь на катастрофу XX века
Но никто не признает нет, я не ангел, я и есть тело катастрофы и это на меня беспомощно смотрит ангел
Никто не хочет быть невообразимой дырой
Белой тугой хризантемой
Но я и есть катастрофа
Сложно себе представить что хризантема может ответить на завороженный от наслаждения взгляд
Но мне бы хотелось ответить
Ответить взглядом
Я отвечаю
Но я отвлеклась
В самый последний момент я захватила «Улицу с односторонним движением»
Она такая тоненькая
Философы и интеллектуалы вы помните издание 2012 года
«Ad Marginem Press» совместно с журналом «ЛОГОС» бедная крепкая книжка с серой бумагой
Я ее не открывала с третьего курса Литературного института
Потому что читать Беньямина и работать за барной стойкой могут себе позволить только западные студенты или наследники
Попробуй читать Беньямина в менеджерской коморке в агентстве детских праздников
Это бессмысленно и фрустрирует еще сильнее чем порно «В контакте» в 2011-м
Теперь я взяла эту книгу чтобы ее прочитать еще раз
Теперь я могу читать Беньямина
Книга открылась на сорок шестой странице
«VII. Если тебе ничего не приходит в голову, ни в коем случае не прекращай писать. Дело чести литератора – прерваться только тогда, когда нужно соблюсти договоренность (обед, встреча) или когда произведение закончено.»
Комментировать этот пункт вопросом «кто стирал и готовил Беньямину» в феминистском тексте считаю излишним итак все понятно
А потом снова закрылась
Слишком долго она лежала закрытой
Тело книги помнит руку и свое положенье недолго
Прошло не больше десяти лет но она уже сопротивляется мне и все время захлопывается как только я убираю палец
Книга закрылась
А потом внезапно открылась на самой первой странице
Под заголовком «ЛОГОС» серый лист разорвала маленькая цветная фотография
Из первых туристических фотоавтоматов нулевых
В объектив еле вмещаются два широких татарских черепа
Мой и моей матери
Мне 22 года матери 42 это наша последняя совместная фотография
Мы долго пытались вставить в приемник измятую и влажную от пота сторублевку
А потом втиснуться в маленькую кабинку рассчитанную на одного человека
На фото не видно но кто-то из нас сидит у другой на коленях
И судя по тому что мое лицо расположено выше
Это я сижу на коленях у матери
Мать уже близка к смерти но мы ничего об этом не знаем
Она не смотрит прямо в камеру ее ореховые глаза обращены к чему-то что я никогда не увижу
Ее отсутствующее и восковое от загара и жары лицо
Скорее похоже на иконическое чем на лицо живой женщины
О чем она думала тогда в этой душной крымской фотобудке
Книга снова закрылась и открылась на шестьдесят четвертой странице
Где я жирным карандашом подчеркнула когда-то:
«Лишь тот, кто привык относиться к собственному прошлому как к отродью, порожденному нуждой и бедствиями, способен в любой момент извлечь из него самое ценное»
Лицо матери и ее тонкие губы которыми она не могла улыбнуться
Выкрашенные в ореховый цвет длинные косы Миннегель апы
Мой татарский череп
Головки белых ослепительных хризантем
Фото Алисы Никулиной
Оксана Васякина
Поэтесса, писательница, эссеистка, феминистка, кураторка Школы Литературных Практик на базе московской Высшей школы социальных и экономических наук. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького, училась в школе перформанса PYR FYR (мастерская Лизы Морозовой). Лауреатка первой степени премии «Лицей». Ее дебютная книга «Женская проза» вышла в 2016 году, вторая — самиздатский сборник «Ветер ярости» — была выпущена в 2017 году. В 2019 году издательство «АСТ» опубликовало третью книгу Васякиной: она включила в себя «Ветер ярости» и была дополнена интервью с журналисткой Екатериной Писаревой и несколькими поэтическими циклами. Роман «Рана» вышел в издательстве «Новое литературное обозрение» в 2021 году. Стихи Васякиной переведены на английский, испанский и итальянский языки. Живет и работает в Москве.