«Общество защиты химер»
М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2021
Многие рецензии на книгу Кати Сим начинаются с указания на суггестивную технику письма. Стихи деконструируют пространство, их композиция нелинейна, а структура неоднородна. Объединяющую тему и даже приблизительно последовательный сюжет им зачастую нельзя ни приписать, ни навязать, что, в целом, характерно для тёмных текстов.
Описывая структурность стихов Сим с точки зрения наличия конструкции, я бы предложила употребить термин «антиконструкция», по аналогии с антиматерией. В данном случае мы не отрицаем наличие законов конструирования художественного мира как таковых (иначе бы не было стихов), просто эти законы отличаются от общепринятых. Параллельное существование Евклидовой и неевклидовых геометрий не ниспровергает ни одну, ни другие, однако они не соприкасаются, и терминология одной едва ли применима к объектам другой. Также и неконвенциональная поэзия Сим не может быть описана слишком давно сформировавшимся языком условных ясностей.
Особый мир, созданный в «Обществе защиты химер», подвижен, изменчив и крайне деятелен — за ним сложно уследить, если пытаться выделять одного-двух «главных героев» или пытаться представить «место действия». Вместо этого можно попытаться описать точки притяжения, то есть темы или образы, к которым Сим неоднократно возвращается в пределах книги. Перечислением всех элементов, формирующих облик книги, можно было бы заниматься очень долго, несмотря на то, что в ней всего 48 страниц и тринадцать стихотворений. Поэтому я предпочту остановиться на нескольких аспектах, кажущихся мне ключевыми для хотя бы примерного понимания этой книги.
В первую очередь хочется отметить, что целая группа мотивов «Общества защиты химер» имеет фольклорное происхождение. Стоит отличать его от литературной игры со сказочными образами, которых в книге почти нет (встретить их всё же можно, например, в седьмой части цикла «Общество защиты химер»). Тем более, что источниками становятся не авторские сказки, а древние народные нарративы, которые можно назвать и прото-сюжетами. Например, в стихотворении «(?)» обыгрывается космогонический миф о «чёрной женщине» (матери-земле) и её детях, среди которых есть великан, колибри и медуза. Превращение людей в птиц встречается в мифологиях многих народов мира, от греков до южноамериканских племён. В этом же стихотворении есть мотив похищения «райской воды», необходимой для жизни на Земле, что можно сравнить и с живой водой, и с разного рода священными яблоками.
В стихотворении «царица цепней» есть такие строки:
Мидас
Бросался на одеяло, по одеялу
Расползалась
Печень,
Нарекая укрыту
Царицей цепней.
Они, по всей видимости, отсылают к мифу о детстве царя Мидаса: в рот к нему заползли муравьи и нанесли туда пшеничных зёрен. Однако бычий цепень, печёночный паразит, к муравьям отношение имеет малое, и можно трактовать его как аллегорию пьянства — тем более, что ранее в тексте алкоголизм и алкоголики фигурируют. Так что перед нами ещё и вполне универсализированная сцена домашнего насилия.
В стихотворении «Эры», напрямую связанном с древнейшими для человечества временами, эксплуатируется важный мифологический мотив, что человек сделан не из плоти и крови, а из чего-то другого — из глины, из хлеба, из ребра, из паразитов на теле великана. В данном случае люди сделаны из рыб: мальки отделяются от их щёк и переплывают из руки в руку. Одним из основных для «Эр» является мотив очеловечивания, выражающийся в последовательном избавлении от шерсти, облысении: сначала «я скоблил свою шкуру о камни на берегу», затем «скромная Даша смеётся над лысой моей головой».
Ещё одним центром притяжения является традиционное понятие семьи и семейственности, связанные с ним образы семейной жизни, совместного счастья. Поэзия Сим обнажает разительное несоответствие стереотипа и реальности, вскрывает кровоточащие нарывы болезненных отношений с родственниками по крови, любовь к которым всегда обязательна, но не всегда возможна. Идиллическая картина брачного согласия превращается в «остранение голоса жены из неблагополучной семьи».
В стихотворении «Как добывать огонь» понятие родительства осмысляется в сексуальном дискурсе. Ребёнок получает свободу для реализации эдипова комплекса, однако телесность отца оказывается стигматизирована и недоступна, «не участвует в процессе воспитания». Плотских коннотаций половые органы родителей не имеют:
Член отца — это метафора насилия.
Возможно, над матерью. Возможно, над получившимся.
Он сам, осознавая своё первородное насилие,
Закрывает себя одеждой,
Закрывает одеждой других,
Стремится спрятать все проводники в цепочке.
Как будто процесс зачатия противоположен наслаждению от секса, как будто в наиболее привычных случаях контакта между людьми невозможно ничего, кроме насилия. «Как добывать огонь» не отрицает возможность семейного общежития, а скорее ставит её под сомнение, тем самым высвечивая условность якобы незыблемого. Роли родителей и родственников определены как настолько значимые, что, лишаясь их поддержки, человек будто бы лишается поддержки мира:
16 мая умирает от коронавируса дедушка из Беларуси,
13 июня умирает от коронавируса
Бабушка из Беларуси.
Значит ли это, что Беларусь перестаёт существовать?
Мать, отец, бабушка, дедушка — они в рамках поэтики Сим перестают быть людьми и становятся символами. Абстрактный образ родственника тем более явен в своей давящей авторитетности и авторитарности, чем более его функции сведены к общему правилу. Это условное подчинение работает сугубо по праву крови, и пиковой точкой борьбы с ней становится отказ от семейной роли:
Тонет в животе маленький человек
Стучит по стенкам
— не открывай
Никому это не нужно
Из сомнений в адекватности понятия семьи логично следуют сомнения в гендерной идентичности. Интересно, что в данном случае не идёт речи об отречении от своего пола — героиня или герой стихов Сим стремится к совершенству, то есть обладать обоими полами одновременно или не обладать ни одним:
И есть тело моё,
Ее его, не её,
Среднерусское — ;
В книге есть указания на то, что в дихотомии пола мужчины играют более важную роль, потому что так сложилось исторически (они «обидно мужского племени»). Однако в целом обе гендерных роли неполноценны и уязвлены, как уязвлён тот, кто обладает всего одним полом из двух.
Главным образом книги можно было бы назвать распад мира — как мы уже убедились, и на текстуальном, и на тематическом, и на семантическом уровнях. Это отсутствие цельности генерирует искусство, адекватное действительности, лишённой логики постоянства, жестокой и изменчивой. Фрагментарность сюжетов отвечает современному сознанию и пресловутому клиповому мышлению, а их интерпретация — мировоззрению эпохи плюрализма и постправды. Художественно радикальное высказывание Кати Сим оказывается не контркультурным, а параллельным общепринятой культуре. Оно само вырабатывает новый культурный код на обломках отжившего инструментария.
Анна Нуждина
Литературный критик, филолог. Родилась в 2004 году в г. Саров (Нижегородская область). Учится в НИУ ВШЭ. Лауреат премии журнала «Знамя», ведёт колонку в медиа о поэзии «Prosōdia». Ведущая проекта «Актуальная критика», член рабочей группы премии «Ясная Поляна». Живёт в Москве.