***
Говорят, что в старые времена
люди умели так:
трубадуры влюблялись
в единственный зуб на нечётких дёснах
или в резкий как тревога запах
из подмышки шероховатой
и тёмного старого рта.
И влюблялись они
не «по ошибке», не «вопреки»,
не случайно.
Они пели, расставляя рифмы,
как до них никто не расставляли:
«я в то отвращенье влюблён,
которое тогда стоит у горла,
когда я дышу тобой».
Так теперь не умеет никто.
Там, за нашими умами,
есть штука,
чем-то похожая на те алгоритмы,
которыми корпорации выдают нам
чужие песни, чужие го́ря,
речь чужих памятей.
Их код часто скрыт.
И та штука за нашими умами
подбирает нашим умам
в кого им влюбиться.
Параметры скрыты,
мы знаем только примерно:
что-то про сходство
со старшими родственницами
и родственниками.
И та же штука подбирает,
чьи тела нам окажутся
невыносимы. Как? Почему?
Скрыты параметры.
Но говорят, что в старые времена
находились они:
кто веселы и упрямы,
кто умеют себя смирять,
и себя не смирять,
и собой рисковать.
И дела им нет
до того, что люди зовут
«уважение к себе» и «достоинство».
Они то и пели:
«я в то отвращенье влюблён,
которое тогда стоит у горла,
когда я дышу тобой».
И составляли себя,
расставляя свои любови
сразу на разуме,
поверх всех отборов по скрытым параметрам,
поперёк, вопреки.
Так теперь не умеет никто.
Но всё-таки недавно Достоевский
прославился тем, что подметил:
то, что называют «самоуничижением»
и то, что называют «честолюбием» –
это не противоположности,
и не способы жить, совпадающие случайно.
Это одно и тоже чувство.
Это жажда составить себя с нуля,
зная место и цель
каждой подмысли, каждого любования,
каждого подступа горя.
Мы презираем Игрока и Подпольного,
но многие ловят себя на том,
что им дороги лебядкинские стихи.
А в хрестоматиях и редких переводах,
затеряны стихи другие.
«Я в то отвращенье влюблён,
которое тогда стоит у горла,
когда я дышу тобой».
Стихи джедая Э. Б.
***
а здесь идут бессерёдые,
пока их вынесенные середины
хранятся у дальних
несут их сосуды
кровь, холоднейшую чем разлука,
каждыми собой сокращаясь и раскращаясь.
на равнососудых ударах
кровь произносит:
«я разлу́чу тебя»
спросили хранителя середин: «где твой центр»
«в каждом состуде», ответил хранитель.
три попытки любовной лирики
1.
(говорим: тождество слишком влажно)
бывшие плотями текут по каждому «здесь»
это сосуды, ставшие
кровью
каждое «здесь» остальными «здесь» пропитывают, питают
это крови, ставшие
тоской
горькой точкой по встрече
горьким и каждым «здесь», жаждущим по «это не я»
2.
(говорим: не вспомню тебя, чтобы вспомнить нужно забыть)
может стать:
моя память по тебе
сосудами,
по ним текут памяти, как кровь ровные
может стать:
моё бывшее тело
точкой,
каждой точкой для твоей крови
3.
(говорим: не единой плотью станем, единой кровью)
плоть многа,
кровь —
одна, везде одна
***
(идёт, в своей украшенности движением)
(станут места направящими)
(те идёт, для чьих шагов)
(подходящее слово найдомо)
***
(контррожденна страдть) (левого глаза к правому)
(сжинаемы с тела, сжинаем)
(трудны, стрáдтны взгляды)
(в своей как если не срощенности)
(там, в невидаемом мозге)
(константно созрение)
(всё рвётся левый видеть правый)
(невидаемость глаза для глаза) (всё рвётся)
(уродива́ются нецельности, и на страде мы)
***
пока твои шаги уходят, твой шаг
прибывает в воздухе
в кажди́ном выдохе вбыты ты
идущие везде, укудаходишь?
***
(возможность тождества которых)
(ты каждишься мне)
(ты каждишься)
«я люблю тебя, но разумы
не находимые границу между собой
люблю я сильнее»
***
|ДЫ́ХА́НИ́Е́ РА́ВНО́| |КА́К ВЫ́СО́ТА́ ВО́ДЫ́|
|ГО́ЛО́ВА́ КРЫ́ТА́ ПЛО́ТНЫ́М ЛИ́ЦО́М|
|ВО́ДЫ́ ВЫ́СО́ТА́| |МЕ́ТРЫ́ НА́Д НЕ́Й|
|НА́Д ВСЕ́ГДА́ НЕ́Й|
|ВО́ДЫ́ ВЫ́СО́КИ́| |ЗА́ РО́ВНЫ́МИ́ ЛИ́ЦА́МИ́|
|О́ТСЧЁ́Т О́Т У́РО́ВНЯ́| |РА́ВНО́ДЫ́ША́ЩИ́МИ́|
Дата публикации: 20.03.2025
Любовь Баркова
Поэтесса и лингвистка. Публиковала стихи в журналах «Флаги», POETICA, в разделе «Студия» «Новой карты русской литературы», на порталах «Грёза», «полутона» и «всегоничего». Лонг-лист молодёжной поэтической премии «Цикада» (2021).